Неточные совпадения
Артемий Филиппович (
в сторону). Эка, бездельник, как расписывает!
Дал же бог такой дар!
По правую
сторону его жена и дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся
в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три
дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выраженьем лица, относящимся прямо к семейству городничего.
Уж сумма вся исполнилась,
А щедрота народная
Росла: — Бери, Ермил Ильич,
Отдашь, не пропадет! —
Ермил народу кланялся
На все четыре
стороны,
В палату шел со шляпою,
Зажавши
в ней казну.
Сдивилися подьячие,
Позеленел Алтынников,
Как он сполна всю тысячу
Им выложил на стол!..
Не волчий зуб, так лисий хвост, —
Пошли юлить подьячие,
С покупкой поздравлять!
Да не таков Ермил Ильич,
Не молвил слова лишнего.
Копейки не
дал им!
Г-жа Простакова.
Дай мне сроку хотя на три дни. (
В сторону.) Я
дала бы себя знать…
Но не одни эти
дамы, почти все, бывшие
в гостиной, даже княгиня Мягкая и сама Бетси, по нескольку раз взглядывали на удалившихся от общего кружка, как будто это мешало им. Только один Алексей Александрович ни разу не взглянул
в ту
сторону и не был отвлечен от интереса начатого разговора.
Разве не молодость было то чувство, которое он испытывал теперь, когда, выйдя с другой
стороны опять на край леса, он увидел на ярком свете косых лучей солнца грациозную фигуру Вареньки,
в желтом платье и с корзинкой шедшей легким шагом мимо ствола старой березы, и когда это впечатление вида Вареньки слилось
в одно с поразившим его своею красотой видом облитого косыми лучами желтеющего овсяного поля и за полем далекого старого леса, испещренного желтизною, тающего
в синей
дали?
— Если бы не было этого преимущества анти-нигилистического влияния на
стороне классических наук, мы бы больше подумали, взвесили бы доводы обеих
сторон, — с тонкою улыбкой говорил Сергей Иванович, — мы бы
дали простор тому и другому направлению. Но теперь мы знаем, что
в этих пилюлях классического образования лежит целебная сила антинигилизма, и мы смело предлагаем их нашим пациентам… А что как нет и целебной силы? — заключил он, высыпая аттическую соль.
Казбич остановился
в самом деле и стал вслушиваться: верно, думал, что с ним заводят переговоры, — как не так!.. Мой гренадер приложился… бац!.. мимо, — только что порох на полке вспыхнул; Казбич толкнул лошадь, и она
дала скачок
в сторону. Он привстал на стременах, крикнул что-то по-своему, пригрозил нагайкой — и был таков.
Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих
сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда
в пропадающую
даль, и что-то страшное заключено
в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, — только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.
В то время, когда Самосвистов подвизался
в лице воина, юрисконсульт произвел чудеса на гражданском поприще: губернатору
дал знать
стороною, что прокурор на него пишет донос; жандармскому чиновнику
дал знать, <что> секретно проживающий чиновник пишет на него доносы; секретно проживавшего чиновника уверил, что есть еще секретнейший чиновник, который на него доносит, — и всех привел
в такое положение, что к нему должны были обратиться за советами.
Так на том и оставили его обе
дамы и отправились каждая
в свою
сторону бунтовать город.
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений,
в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера от разлития воды; или же вступал
в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз к поемным местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода на мельничные колеса; или же пробирался
дале к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся
в поля на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши на ту или другую
сторону.
— Пропал совершенно сон! — сказал Чичиков, переворачиваясь на другую
сторону, закутал голову
в подушки и закрыл себя всего одеялом, чтобы не слышать ничего. Но сквозь одеяло слышалось беспрестанно: «Да поджарь, да подпеки, да
дай взопреть хорошенько». Заснул он уже на каком-то индюке.
Но здесь с победою поздравим
Татьяну милую мою
И
в сторону свой путь направим,
Чтоб не забыть, о ком пою…
Да кстати, здесь о том два слова:
Пою приятеля младого
И множество его причуд.
Благослови мой долгий труд,
О ты, эпическая муза!
И, верный посох мне вручив,
Не
дай блуждать мне вкось и вкрив.
Довольно. С плеч долой обуза!
Я классицизму отдал честь:
Хоть поздно, а вступленье есть.
Всё хлопает. Онегин входит,
Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых
дам;
Все ярусы окинул взором,
Всё видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он;
С мужчинами со всех
сторонРаскланялся, потом на сцену
В большом рассеянье взглянул,
Отворотился — и зевнул,
И молвил: «Всех пора на смену;
Балеты долго я терпел,
Но и Дидло мне надоел».
В пятой фигуре, когда моя
дама перебежала от меня на другую
сторону и когда я, выжидая такт, приготовлялся делать соло, Сонечка серьезно сложила губки и стала смотреть
в сторону.
Видят: путается и загибается дорожка и много
дает в сторону извивов.
— Позвольте, позвольте, я с вами совершенно согласен, но позвольте и мне разъяснить, — подхватил опять Раскольников, обращаясь не к письмоводителю, а все к Никодиму Фомичу, но стараясь всеми силами обращаться тоже и к Илье Петровичу, хотя тот упорно делал вид, что роется
в бумагах и презрительно не обращает на него внимания, — позвольте и мне с своей
стороны разъяснить, что я живу у ней уж около трех лет, с самого приезда из провинции и прежде… прежде… впрочем, отчего ж мне и не признаться
в свою очередь, с самого начала я
дал обещание, что женюсь на ее дочери, обещание словесное, совершенно свободное…
Я понимаю, что это досадно, но на твоем месте, Родька, я бы захохотал всем
в глаза, или лучше: на-пле-вал бы всем
в рожу, да погуще, да раскидал бы на все
стороны десятка два плюх, умненько, как и всегда их надо
давать, да тем бы и покончил.
Гаврило. Так на барже пушка есть. Когда Сергея Сергеича встречают или провожают, так всегда палят. (Взглянув
в сторону за кофейную.) Вон и коляска за ними едет-с, извощицкая, Чиркова-с! Видно,
дали знать Чиркову, что приедут. Сам хозяин Чирков на козлах. Это за ними-с.
— Мы когда-нибудь поподробнее побеседуем об этом предмете с вами, любезный Евгений Васильич; и ваше мнение узнаем, и свое выскажем. С своей
стороны, я очень рад, что вы занимаетесь естественными науками. Я слышал, что Либих [Либих Юстус (1803–1873) — немецкий химик, автор ряда работ по теории и практики сельского хозяйства.] сделал удивительные открытия насчет удобрений полей. Вы можете мне помочь
в моих агрономических работах: вы можете
дать мне какой-нибудь полезный совет.
Гоголь и Достоевский
давали весьма обильное количество фактов, химически сродных основной черте характера Самгина, — он это хорошо чувствовал, и это тоже было приятно. Уродливость быта и капризная разнузданность психики объясняли Самгину его раздор с действительностью, а мучительные поиски героями Достоевского непоколебимой истины и внутренней свободы, снова приподнимая его, выводили
в сторону из толпы обыкновенных людей, сближая его с беспокойными героями Достоевского.
На Марсовом поле Самгин отстал от спутников и через несколько минут вышел на Невский. Здесь было и теплее и все знакомо, понятно. Над сплошными вереницами людей плыл, хотя и возбужденный, но мягкий, точно как будто праздничный говор. Люди шли
в сторону Дворцовой площади, было много солидных, прилично, даже богато одетых мужчин,
дам. Это несколько удивило Самгина; он подумал...
Ленивый от природы, он был ленив еще и по своему лакейскому воспитанию. Он важничал
в дворне, не
давал себе труда ни поставить самовар, ни подмести полов. Он или дремал
в прихожей, или уходил болтать
в людскую,
в кухню; не то так по целым часам, скрестив руки на груди, стоял у ворот и с сонною задумчивостью посматривал на все
стороны.
Давать страсти законный исход, указать порядок течения, как реке, для блага целого края, — это общечеловеческая задача, это вершина прогресса, на которую лезут все эти Жорж Занды, да сбиваются
в сторону. За решением ее ведь уже нет ни измен, ни охлаждений, а вечно ровное биение покойно-счастливого сердца, следовательно, вечно наполненная жизнь, вечный сок жизни, вечное нравственное здоровье.
Он молчал. Ему хотелось бы опять как-нибудь
стороной дать ей понять, что тайная прелесть отношений их исчезла, что его тяготит эта сосредоточенность, которою она окружила себя, как облаком, будто ушла
в себя, и он не знает, как ему быть, как держать себя с ней.
— Нет, каков шельма! «
Дай, говорит, мне на аренду», — опять с яростью начал Тарантьев, — ведь нам с тобой, русским людям, этого
в голову бы не пришло! Это заведение-то немецкой
стороной пахнет. Там все какие-то фермы да аренды. Вот постой, он его еще акциями допечет.
Дама бросилась
в сторону, господин тоже хотел убежать и говорил, что он теперь не
в претензии; но полиция подскочила и вмешалась: «Этого, говорит, нельзя: это
в публичном месте», — и сербского воителя арестовали, и побитого тоже.
Даже когда являлся у Ирины, Матрены или другой дворовой девки непривилегированный ребенок, она выслушает донесение об этом молча, с видом оскорбленного достоинства; потом велит Василисе
дать чего там нужно, с презрением глядя
в сторону, и только скажет: «Чтоб я ее не видала, негодяйку!» Матрена и Ирина, оправившись, с месяц прятались от барыни, а потом опять ничего, а ребенок отправлялся «на село».
— Что мне делается! — конфузливо сказал он, ворочая лицо
в сторону, чтоб не
дать заметить ей перемены
в себе. — А вы?
Козлов,
в свою очередь, отвел Райского
в сторону. Долго шептал он ему, прося отыскать жену,
дал письмо к ней и адрес ее, и успокоился, когда Райский тщательно положил письмо
в бумажник.
А так — он добрый: ребенка встретит — по голове погладит, букашку на дороге никогда не раздавит, а отодвинет тростью
в сторону: «Когда не можешь, говорит,
дать жизни, и не лишай».
С одной
стороны, фантазия обольщает, возводит все
в идеал: людей, природу, всю жизнь, все явления, а с другой — холодный анализ разрушает все — и не
дает забываться, жить: оттуда вечное недовольство, холод…
Один только старый дом стоял
в глубине двора, как бельмо
в глазу, мрачный, почти всегда
в тени, серый, полинявший, местами с забитыми окнами, с поросшим травой крыльцом, с тяжелыми дверьми, замкнутыми тяжелыми же задвижками, но прочно и массивно выстроенный. Зато на маленький домик с утра до вечера жарко лились лучи солнца, деревья отступили от него, чтоб
дать ему простора и воздуха. Только цветник, как гирлянда, обвивал его со
стороны сада, и махровые розы, далии и другие цветы так и просились
в окна.
— Нет, это — не мечта. Он был у меня сегодня и объяснил подробнее. Акции эти давно
в ходу и еще будут пущены
в ход, но, кажется, где-то уж начали попадаться. Конечно, я
в стороне, но «ведь, однако же, вы тогда изволили
дать это письмецо-с», — вот что мне сказал Стебельков.
В виде гарантии я
давал ему слово, что если он не захочет моих условий, то есть трех тысяч, вольной (ему и жене, разумеется) и вояжа на все четыре
стороны (без жены, разумеется), — то пусть скажет прямо, и я тотчас же
дам ему вольную, отпущу ему жену, награжу их обоих, кажется теми же тремя тысячами, и уж не они от меня уйдут на все четыре
стороны, а я сам от них уеду на три года
в Италию, один-одинехонек.
— Нет, мой друг, я сказал, что я
в стороне… То есть я
дал полное согласие. И будь уверен, мой милый мальчик, что я тебя слишком люблю. Но Катерина Николаевна слишком, слишком настоятельно потребовала… А, да вот!
От тяжести акулы и от усилий ее освободиться железный крюк начал понемногу разгибаться, веревка затрещала. Еще одно усилие со
стороны акулы — веревка не выдержала бы, и акула унесла бы
в море крюк, часть веревки и растерзанную челюсть. «Держи! держи! ташши скорее!» — раздавалось между тем у нас над головой. «Нет, постой ташшить! — кричали другие, — оборвется;
давай конец!» (Конец — веревка, которую бросают с судна шлюпкам, когда пристают и
в других подобных случаях.)
При встрече с экипажами волы неохотно и довольно медленно
дают дорогу;
в таком случае из фуры выскакивает обыкновенно мальчик-готтентот, которых во всякой фуре бывает всегда по нескольку, и тащит весь цуг
в сторону.
Потом все европейские консулы, и американский тоже,
дали знать Таутаю, чтоб он снял свой лагерь и перенес на другую
сторону. Теперь около осажденного города и европейского квартала все чисто. Но европейцы уже не считают себя
в безопасности: они ходят не иначе как кучами и вооруженные. Купцы
в своих конторах сидят за бюро, а подле лежит заряженный револьвер. Бог знает, чем это все кончится.
Мальчик еще при жизни отца находился под руководством Бахарева и жил
в его доме; после смерти Александра Привалова Бахарев сделался опекуном его сына и с своей
стороны употребил все усилия, чтобы
дать всеми оставленному сироте приличное воспитание.
И роковой смысл этого выпадения я вижу даже не
в том, что он
дает перевес враждебной нам
стороне.
Но, может быть, это было вовсе не активное сообщество со
стороны Смердякова, а, так сказать, пассивное и страдальческое: может быть, запуганный Смердяков согласился лишь не сопротивляться убийству и, предчувствуя, что его же ведь обвинят, что он
дал убить барина, не кричал, не сопротивлялся, — заранее выговорил себе у Дмитрия Карамазова позволение пролежать это время как бы
в падучей, «а ты там убивай себе как угодно, моя изба с краю».
С другой
стороны, такая статья-с, как только сейчас смеркнется, да и раньше того, братец ваш с оружьем
в руках явится по соседству: «Смотри, дескать, шельма, бульонщик: проглядишь ее у меня и не
дашь мне знать, что пришла, — убью тебя прежде всякого».
Тут случилась неожиданность: Алеша вдруг чихнул; на скамейке мигом притихли. Алеша встал и пошел
в их
сторону. Это был действительно Смердяков, разодетый, напомаженный и чуть ли не завитой,
в лакированных ботинках. Гитара лежала на скамейке.
Дама же была Марья Кондратьевна, хозяйкина дочка; платье на ней было светло-голубое, с двухаршинным хвостом; девушка была еще молоденькая и недурная бы собой, но с очень уж круглым лицом и со страшными веснушками.
— Отчасти буду рад, ибо тогда моя цель достигнута: коли пинки, значит, веришь
в мой реализм, потому что призраку не
дают пинков. Шутки
в сторону: мне ведь все равно, бранись, коли хочешь, но все же лучше быть хоть каплю повежливее, хотя бы даже со мной. А то дурак да лакей, ну что за слова!
С своей
стороны и она все шесть недель потом как у нас
в городе прожила — ни словечком о себе знать не
дала.
Едва он перешел на другую
сторону увала, как наткнулся на мертвого зверя. Весь бок у него был
в червях. Дерсу сильно испугался. Ведь тигр уходил, зачем он стрелял?.. Дерсу убежал. С той поры мысль, что он напрасно убил тигра, не
давала ему покоя. Она преследовала его повсюду. Ему казалось, что рано или поздно он поплатится за это и даже по ту
сторону смерти должен
дать ответ.
«Дерсу!» — мелькнуло у меня
в голове. Я вспомнил, что для того, чтобы
в городе его не задерживала полиция, я выдал ему свою визитную карточку с надписью на оборотной
стороне, кто он и что жительство имеет у меня. Вероятно, эту карточку нашли и
дали мне знать по телеграфу.
Рабочие изумленно посмотрели на меня. Мне не хотелось при посторонних
давать волю своим чувствам; я отошел
в сторону, сел на пень и отдался своей печали.